Мама

ЯВЛЕНИЯ УМЕРШИХ
Усопшие очень близки к нам и принимают участие во всех наших делах, слышат нас, видят и приходят к нам на помощь в бедствиях. Но они относятся к нам строже, чем мы сами к себе, потому что правильно и ясно видят, что нам полезно и необходимо для спасения.
Одна дочь договорилась со своей престарелой матушкой, чтобы она после смерти являлась бы ей въяве или во сне. И она действительно не раз являлась, делая ей различные указания.
Недели через две после смерти матери дочь сильно затосковала по ней. В ту же ночь матушка явилась во сне: вся — в белых покрывалах, но в некоторых местах покрытая кровавыми линиями. Лицо матушки выражало изнеможение. Неизвестный дочери человек поддерживал ее. Тут же явился покойный дядя и строго сказал племяннице:
- Развяжи ее!
- Проснувшись, дочь поняла: развязки мать от земных родственных уз!
А изнеможение в лице матери показывало, как трудно очищенным душам проходить нашу, зловонную от грехов, земную атмосферу. Года через два после смерти матушки дочь увидела ее во сне, лежащую на кровати. Матушка металась и стонала. Дочь бросилась к ней.
- К-е (сыну) тяжело! - произнесла она. - Дай мне лекарство!
Проснувшись, дочь стала молиться за нее. Через некоторое, небольшое время дочь получила письмо, из которого узнала, что с братом К. случилось большое несчастье.
Во время осады Севастополя дочь снова увидала матушку. С радостью бросилась она к ней и принялась целовать ее. Матушка улыбнулась и сказала:
- Бомбы! Бомбы!
Действительно, в этот же день был страшный налет немецких бомбовозов. Во время войны разбомбили их дом; а свои, русские, разграбили имущество. Все это она с сестрой перенесла спокойно, даже с благодарностью Богу. Но через некоторое время она вспомнила, что погибли мелкие носильные, вещи; она разгневалась на виновников похищения и прокляла их. В ту же ночь явилась ей во сне матушка и сказала:
- Теперь я хорошо знаю, какая ты монахиня!
Митрополит Вениамин (Федченкое). Божьи люди: Мои духовные встречи. - М., 1998.

УЧАСТИЕ УМЕРШИХ В СУДЬБЕ ЖИВЫХ И ОСОБЕННО РОДНЫХ И ДРУЗЕЙ
Один архиепископ, жестоко страдавший припадками меланхолии, усердно просил себе-помощи у Бога. Раз во время вечерней молитвы он заметил, что в передней его комнате разлился свет, который постепенно усиливался и наконец окружил его самого. Тут он увидел какую-то женщину и, всмотревшись в нее, узнал покойную мать свою. «Зачем так горько плачешь, сын мой? - сказала она. - Ты понимаешь ли, чего просишь у Господа? Для Господа нетрудно исполнить твое прошение, но знаешь ли, чего через это лишаешь себя? Ты и сам не знаешь, чего себе просишь». И, дав ему несколько наставлений, стала невидима. «Письма святогорца».
Иеромонах Аникита (в миру — князь Сергей Шихматов), услышав о болезни своей благочестивой матери, отправился к ней, чтобы проститься и получить благословение на вступление в монашество, но застал ее уже бездыханной. Горько он плакал о том, что она не успела благословить. Благочестивая мать не замедлила утешить его своим явлением. Во время легкого сна она явилась к нему со светлым лицом и сказала: «Благословить много, а дозволить можно». 
О жизни и трудах иеромонаха Аникиты: Тайны загробного мира/Сост. архимандрит Пантелеимон.- М., 1997.

ВАДИМ
Вадима убили в танковом сражении 31 декабря 1943 года — в ночь под Новый, 1944 год. В ту ночь у Ольги Николаевны был сон, после которого она сказала утром: «Вадима убили». Когда через несколько недель пришла похоронка, в ней была указана дата смерти — 31 декабря - тот самый день, когда Ольга Николаевна
увидела сон. Тогда же она записала: «Весь день меня томила мысль о Вадиме, он был на передовой, наши наступали, и шли горячие бои. Я молча переживала свою тревогу, стараясь не безпокоить Николая Николаевича. Измучившись, заснула. Мне приснилось; поле, покрытое горами снега. Из снега возникает фигура Вадима, в шинели, ушанке. Он протягивает ко мне руки и говорит: «Мама, помоги мне». Я быстро окидываю его взглядом, знаю, что он на фронте. Может быть, ранен? Ничего не вижу, а снег падает. Спрашиваю: «Как помочь?» Он складывает на груди руки и говорит: «Ты знаешь сама, как» — и как бы тает в воздухе. Я про снулась со словами: «Вадим убит». Действительно, этот день был для него роковым. 31/XII 43 г.
Рассказ Ольги Николаевны:
«Я продолжала в январе получать его письма, писал он почти ежедневно, письма шли долго — до половины февраля, но все они были датированы до 31 декабря, а потом писем уже не было, и я ничего не знала о нем. Но он продолжал мне сниться, и каждый раз была просьба помочь ему. Я ходила ежедневно в церковь и, не зная как молиться — о живом или умершем, просила Матерь Божию покрыть его Ее Всемощным Покровом и все передавала на волю Божию, а душа разрывалась.
21 апреля 1944 года, накануне дня Ангела Вадима, мне приснилось: что иду я по нашему переулку с покойным его отцом и хотя не смотрю на него, но чувствую, что какое-то счастье задет от него, и спрашиваю, почему он так счастлив (помню, что он умер), и он отвечает: «Как же мне не быть счастливым, когда со мною Вадим...»
В этот день меня вызвали в военкомат и сообщили, что Вадим погиб 31 декабря 1943 года под Бердичевом, и тут же добавили, что, может быть, это ошибка, будут наводить еще справки. Я окаменела. Мы — Николай Николаевич и я - возвращались из военкомата в полном молчании, Николай Николаевич крепко держал меня под руку. Между первым и вторым этажом он вдруг разрыдался, и я молча успокаивала его.
Так жив или нет?! Страшный день, страшная ночь, нужно помнить об окружающих, так любивших Вадима, и бороться с воображением, с ужасами.
На другой день, 22 апреля, меня вызвали к телефону. Женский незнакомый голос спросил, имею ли я сведения от сына, я сказала ответ военкомата, голос радостно сказал: «Запишите мой адрес и приезжайте, я сообщу вам подробности...».
Все стало ясным, и мы на следующее утро отслужили заочное отпевание. После этого прекратились сны, которые я часто видела после 31 декабря, в которых Вадим просил у меня помощи...
Три встречи, -1997.

СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩИХ
Отец иеродиакона Никона погиб, а мать осталась одна с тремя детьми на руках. Семья голодала, и матери часто приходилось просить милостыню. Она обращалась за помощью к местному священнику, который с готовностью старался помочь вдове. Однажды мать в очередной раз отправилась к батюшке. Маленького сына решила оставить дома. Чтобы тот в ее отсутствие ничего не натворил, привязала его за ногу к ножке кровати. Малыш изнывал от голода, скуки и бездействия. Неожиданно комнату озарил свет. Свет, словно облако, окружал старца в монашеской одежде. «Что с тобой, мальчик?» - спросил он ребенка. «Я кушать хочу, меня мама привязала»: Неизвестный старец ласково погладил мальчика по животу, и чувство голода у него прошло. Отвязав ребенка, он исчез. Когда мать, вернувшись, обнаружила сына свободно бегающим по дому, изумилась. По описанию она узнала в его освободителе преподобного Сергия Радонежского.
Старший брат отца Никона, Виктор, был добрейшим, безотказным человеком, но страдал болезненным пристрастием к вину. После получения зарплаты товарищи с легкостью уговаривали его поддержать компанию. Много страдала мать, пытаясь уберечь сына от гибели. Однажды он очень задержался. Мать всю ночь молилась пред иконой Пресвятой Богородицы о спасении своего ребенка. После длительной слезной молитвы она услышала голос: «Пойди на берег Оки и забери своего сына». В предрассветных сумерках женщина нашла промокшего насквозь Виктора на берегу реки. Оказалось, что он выпил, припозднился и взошел на мост через Оку, когда мост был уже разведен. Не заметив в темноте зияющей пропасти, шагнул и упал вниз. От страха и опьянения Виктор сразу стал тонуть и уже глубоко погрузился в воду. В этот момент он увидел пред собой прекрасного юношу в небесно-голубых одеждах и услышал голос: «Не может утонуть сын, за которого молится мать!» Он почувствовал, как кто-то сильным ударом выбросил его на берег.
Иеродиакон Никон. Воспоминания игумена Косъмы. -1996-2000.

НАД ФИНСКИМ ЗАЛИВОМ
В сентябре 1941 года отец служил в 41-м авиационном полку, временно исполняя должность командира эскадрильи. Над Финским заливом его самолет сбили, и он упал в воду. Павел Игнатьевич попытался открыть люк, но при ударе о воду фонарь заклинило, и люк не открывался. Самолет тонул. Отец схватился за правую ручку, дернул что было силы. Жить так хотелось, что он согнул стальную ручку в палец толщиной. Безуспешно. Силы оставили его, Павел понял, что погибает. В тот момент он за секунду вспомнил свою жизнь, ярко предстало пред внутренним зрением детство. Отец увидел перед собой мать, Наталью Егоровну. Она спросила его: «Ты все сделал?» Отец рванул вторую, запасную, ручку, фонарь встал на рельсы, и люк открылся. Самолет уже почти погрузился в воду, но Павел успел пробе-
жать по его поверхности, прыгнуть в воду и отплыть, чтобы не затянуло в воронку. Два часа он плавал в ледяной воде и уже выбивался из сил, но мимо проходил сторожевой корабль. Летчик наглотался воды. С корабля кинули трос; в который он судорожно вцепился одной рукой так крепко, что на палубе пальцы пришлось разгибать кортиком.
Воспоминания Павла Павловича Ч-ова, 2000. 

«ДЕРЖИ ЗЮЙД-ВЕСТ»
— Много, много есть необъяснимого на свете. Бывают чудеса и в наш неверующий век, - произнес наш хозяин, отставной моряк, прохаживаясь взад и вперед по столовой. Он пригласил нас провести у него ненастный осенний вечер за стаканом чая, и мы сплотились тесным кружком в уютной комнате вокруг самовара. Хозяин наш мастерски рассказывает, и мы ожидали от него интересного рассказа из его безчисленных морских приключений.
— Да, мне хорошо помнится этот случай, — продолжал он, теребя свои седые усы, -поразительный случай. Я был еще мичманом, молодым, веселым юношей, полным розовых надежд и упований. Плавание наше в тот раз было очень трудное и опасное. Наступили осенние дни. Небо висело свинцовой шапкой. Дул холодный ветер. Мы тихо шли по курсу. Океан угрюмо шумел. Я отлично помню тот вечер. Мы, молодежь, исполнив свои дневные обязанности, забрались в каюту и вспоминали родных и знакомых. Вдруг слышим поспешные шаги капитана и заключаем по его походке, что он раздражен чем-то.
- Господа, - сказал он, остановившись в дверях каюты, — кто позволил себе сейчас пробраться в мою каюту? Отвечайте!
Мы молчали, изумленные, недоуменно переглядываясь.
- Кто? Кто был там сейчас? - грозно повторял он и, вероятно, увидев недоумение на наших лицах, быстро повернулся и ушел наверх. Там грозно зазвучал его голос. Не успели мы опомниться, как нам приказано было явиться наверх. Наверху выстроилась вся команда. Оба боцмана были расстроены и встревожены.
- Кто был у меня в каюте? Кто позволил себе эту дерзкую шутку? — грозно кричал капитан. Общее молчание и изумление были ему ответом. Тогда капитан рассказал нам, что только он прилег в каюте, как слышит в полузабытьи чьи-то слова: «Держи зюйд-вест ради спасения человеческих жизней. Скорость хода должна быть не менее трех метров в секунду. Торопись, пока не поздно!»
Мы слушали рассказ капитана и удивлялись. Капитан помрачнел. Нас распустили. Все мы были встревожены и озадачены. Что сделает капитан? Идти на юго-запад — значило бросить курс и идти в другую сторону. До поздней ночи никто не спал. Скоро мы поняли, что после долгого совещания со старшим боцманом, очень опытным, испытанным моряком, капитан решил последовать таинственному совету. Правда, отклонение было не так значительно и времени потеряно будет немного.
— Держите зюйд-вест и поставьте хорошего часового на мачту! - услышали мы приказание капитана боцману.
Сердца наши бились тревожно. Что-то будет? Неужели это шутка, насмешка? Но кто мог подшутить так? Рано утром мы все, по. обыкновению, были на ногах и толпились на палубе. Рулевой молча указал капитану на видневшийся вдали черный предмет. Мы шли всю ночь; утро было серенькое, дождливое. За туманом даль была не видна. Капитан долго смотрел в подзорную трубу; подозвал боцмана и что-то тихо сказал ему. Когда капитан повернулся к нам, лицо его было бледнее обыкновенного. Через полтора часа мы увидели невооруженным глазом, что черный предмет был чем-то вроде плота, и на нем - две лежащие человеческие фигуры. Спустили лодку. Боцман сам отправился за несчастными. Волны заливали плот, еще немного - и было бы поздно. Живы ли были люди на плоту? После получасовой борьбы с ветром и волнами боцман привез несчастных. То были молодой матрос и ребенок, оба без чувств, с искривленными судорогой лицами, окоченевшие, почти мертвые.
Какая суматоха поднялась на корабле! Все мы, начиная с капитана и кончая последним матросом, старались что-нибудь сделать для несчастных. Их таинственное спасение поразило нас всех; они казались нам посланниками Провидения.
Капитан, как самая нежная мать, хлопотал около ребенка. Только через два часа матрос пришел в себя и заплакал от радости. Ребенок крепко спал, укутанный и согретый.
- Господи! Благодарю Тебя! - воскликнул матрос, простой, симпатичный парень. — Видно, матушкина молитва до Бога дошла!
Мы все обступили его, и он рассказал нам печальную повесть корабля, разбившегося о подводные камни и затонувшего. Народу было немного, некоторые успели спастись в лодке, остальные утонули. Он уцелел каким-то чудом на оставшейся части корабля. Ребенок был чужой, но дитя ухватилось за него в минуту опасности, и спаслись они вместе.
— Матушка, видно, молится за меня! — говорил матрас, благоговейно крестясь и глядя на небо. — Ее молитва спасла меня! Испугался я очень, как еще в памяти был, да еще ребенок-то ухватился за меня — не бросить же его; окоченел, иззяб, водой заливает... Дитя плачет... И начал я молиться... А потом последнее, что помню: смерть пришла, и закричал: «Матушка родимая, помолись за меня! Помолись Господу!» Видно, горячо молилась она за меня. Вот в кармане и письмо ее ношу при себе... Спасибо родимой моей!
И он вынул письмо, написанное слабой рукой простой, малограмотной женщины. Мы перечитали его несколько раз, и оно произвело на нас сильнейшее впечатление. Последние строки его помню и сейчас: «Спасибо, сынок, за твою память да ласку, что не забываешь старуху-мать. Бог не оставит тебя! Я день и ночь молюсь за тебя, сынок, а материнская молитва доходит к Богу. Молись и ты, сынок, и будь здоров, и не забывай твою старуху-мать, которая молится за тебя. Сердце мое всегда с тобой, чую им все твои горести и беды и. молюсь за тебя! Да благословит тебя Господь и да спасет и сохранит тебя мне!»
Матрос, видимо, очень любил свою мать и постоянно вспоминал о ней. Спасенный ребенок, семилетний мальчик, полюбился капитану, человеку бездетному, он решил оставить его у себя. Дивны пути Провидения! Велика сила материнской молитвы! Много есть на свете таинственного, необъяснимого, непонятного слабому уму.
Просите, и дано будет вам: Непридуманные рассказы о чудесной помощи Божией. - Клин, 1999.