Мама

О СЫНОВНЕЙ И МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ
«Милый сынок! По-видимому, мне уже не придется быть здесь...»
Трогательны воспоминания о своей матери наместника Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Кронида. «Все мы, дети, - рассказывал о себе отец Кронид, - относились с трогательной любовью к своим родителям и пользовались от них взаимной неясной любовью. Но особенно трогательно относился к матери мой брат, отец Лука. Сама мать при встрече со мной рассказывала, что когда она гостила у брата, то он с таким вниманием и с такой нежной заботливостью обращался с ней, что даже когда она ложилась спать, то несколько раз подходил к кровати, поправлял одеяло и все спрашивал: «Маменька, удобно вам, не холодно ли, не надо ли еще чего-нибудь?..» Такая нежная любовь и заботливость его о матери была промыслительно отмечена впоследствии Богом и в отношении к нему его родных детей, которые с не менее трогательной лаской почитали его. Так буквально исполнились на нем евангельские слова: в нюже меру мерите, возмерится вам» (Мф. 7, 2; Мк. 4, 24).
С этим-то братом Лукой и со мною наша родительница пожелала еще раз встретиться в 1894 году, ровно за год до своей смерти, как бы предчувствуя свою кончину. Из Москвы она от брата прибыла ко мне. Гостила целую неделю. Всю эту неделю она была в радости и восхищении. Она не могла наглядеться на меня и все повторяла: «Я ведь последний раз у тебя тут, милый сынок! Мне уже, по-видимому, не придется больше быть здесь». Особенно трогательно было слушать мне ее тайные молитвы, совершаемые вполголоса, в не замечаемом ею моем присутствии. Она молилась преподобному Сергию и просила его о помощи мне на пути моей жизни, чтобы он защитил, сохранил и спас меня от всех искушений, соблазнов, от бед, напастей и от нападений злых людей... Это была ее последняя молитва перед ракой преподобного Сергия. Придя из Троицкого собора, она мне рассказала о своей молитве Божией Матери у стен Ново-Иерусалимского монастыря, где она молилась о своем желании видеть хотя бы одного сына в иноческом одеянии.
Из обители преподобного Сергия я проводил маменьку до Москвы, к брату. Там я побыл два дня и простился с ней. Особенно трогательно было ее прощание с братом Лукой. Он тогда был еще диаконом, а она желала видеть его иереем Божиим. Но в жизни Господь не Судил ей видеть его иереем. Он был посвящен в этот сан ровно через год после ее смерти, в день ее кончины.
Наступил 1895 год. 11 апреля я получил телеграмму, извещавшую меня, что маменька безнадежно больна и ожидает меня. Время было весеннее, дорога была залита вешними водами. Прибыл я на станцию Уваровку Смоленской железной дороги в одиннадцать часов вечера. Спрашиваю содержателя заезжего двора, нельзя ли найти подводу до села Середы. Мой разговор услыхал, по-видимому, один из крестьян, который, открыв дверь, спросил меня: «Отец Кронид, да это ты?» Он оказался моим бывшим учеником и сообщил мне, что здесь есть один крестьянин из Середы, который привез на станцию свою дочь и теперь собирается в обратный путь. Я этому известию чрезвычайно обрадовался. Вскоре я свиделся с этим крестьянином, договорился с ним и в два часа ночи по морозу выехал, чтобы не терять времени. Проехали мы пятнадцать верст. Солнце стояло уже высоко. Дорога санная ста- ла портиться. Когда мы прибыли к реке, вода уже выступила из берегов аршина на три-четыре и лед поднялся кверху. С явной опасностью для жизни мы решили ехать. Осенив себя крестным знамением, направили лошадь на поднявшийся лед. С большой осторожностью лошадь напрягла все силы, чтобы впрыгнуть на лед. Момент был опасный: если бы края льдины обломились, мы провалились бы вместе с лошадью и пошли бы ко дну. Но с Божией помощью и по молитвам матери все обошлось хорошо. Лошадь вскочила на лед, и мы переправились через реку благополучно.
Остальной путь продолжался также благополучно. Дорога была так плоха, что сорок верст мы ехали целые сутки и приехали домой в два часа ночи. С замиранием сердца я постучался и, когда вышла сестра, спросил ее: «Жива ли маменька?» Она ответила: «Еще жива, но уже в безпамятстве». Между тем после дороги ноги мои были как. деревянные и нечувствительны. Старушка, прислуживавшая сестре, натерла их перцовкой, и через час ноги нагрелись и отошли. К этому времени сестра сообщила, что маменька пришла в чувство. Тихо подошел я к болящей. Она, завидя меня, произнесла: «Дорогой, милый мой сынок, я умираю!» Я старался употребить все силы, чтобы ободрить ее, но она мне, сказала: «Ты исполни для меня последний христианский долг, пригласи священника, чтобы меня пособоровали и приобщили Святых Таин».
Троицкие цветки с луга духовного / Сост. архимандрит Кронид (Любимов). - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.